В конце июля 1944 года уже пахло окончанием войны — и в американском городке Бреттон-Вудс произошло событие, определившее судьбу мировой экономики на следующие десятилетия. На международной конференции было положено начало формированию современной валютно-финансовой системы. Роль «главной скрипки» в этой системе отдали доллару.
Кто от этого выиграл, а кто проиграл — рассказывает политолог, американист Дмитрий Дробницкий.
Последствия выбора
Евгений Никтовенко, aif.ru: Дмитрий Олегович, почему мировой резервной валютой выбрали американский доллар?
Дмитрий Дробницкий: Это вытекало из политической и экономической логики. Тегеран-43, Бреттон-Вудс-44, Ялта и Потсдам — 45 — всё это политические шаги к установлению нового миропорядка, где будущей ООН отводилась роль мирового правительства, а четыре великие державы (США, СССР, Великобритания и Китай) должны были поделить планету на сферы влияния. Позже в квартет проникла Франция, и образовалась большая пятёрка. Так или иначе, мировому правительству требовалась мировая финансовая система, отвечающая целому ряду требований — платёжным, сберегательным, резервным. В готовом виде всё это было только в США, отсюда и закономерный на тот момент выбор доллара. Его привязали к золоту (35 долларов за тройскую унцию). Курс же остальных валют установили в привязке к американской.
— Как принципы Бреттон-Вудской системы воспринимали в СССР?
— Сталин отдавал должное американским финансовым технологиям. Кроме того, он доверял лично президенту США Рузвельту. Особых иллюзий Москва не питала, но и оснований не принимать эту систему у нас тоже не было.
— Почему тогда СССР не ратифицировал Бреттон-Вудское соглашение?
— Когда на смену Рузвельту, скончавшемуся в 1945-м, пришёл Трумэн, наши отношения покатились к холодной войне, и тут уже было не до финансов. Тем не менее Советский Союз соблюдал многие её принципы, а когда мы позже создали переводной рубль, то приравняли его к доллару.
— В общем, на выходе мы получили доллар, ставший посредником между золотом и остальными валютами.
— Конвертации, или свободного обмена, доллара в золото (и наоборот) изначально не существовало. Просто при жёстко фиксированных курсах валют к доллару мировому правительству было бы удобно управлять монетарной политикой, когда все цены на глобальных рынках устанавливаются через доллар.
— А дальше что?
— В 1971 году президент США Никсон отменил «золотой стандарт» — и курс доллара, как и других валют, стал плавающим, то есть формировался на свободных торгах. Сейчас же Бреттон-Вудс как финансовая система находится в периоде полураспада. Мало того что у неё истекает срок годности, так на неё ещё навесили слишком много обременений. Например, огромный государственный долг США превратился в единственный двигатель международного развития, финансовые технологии превратили евро или иену в производные валюты от доллара. Они «перегружают» систему, и она всё чаще даёт сбои.
— Выходит, спустя 80 с лишним лет мы до сих пор пользуемся наследием Бреттон-Вудской конференции?
— Альтернативы нет. Только долларовые технологии могут предоставить все услуги, связанные с инвестированием, платежами, сбережениями, резервированием. Те валюты, которые притворяются, что у них есть весь такой набор, по факту всё равно делают это через доллар.
Кто собрал сливки
— США потому и собрали все экономические сливки, что наделили свою валюту особым статусом?
— С одной стороны, доллар действительно, кроме всего прочего, стал грозным оружием с разрушительной силой помощнее ядерного. Но самой Америке как стране — населению, промышленности Штатов — он не сказать чтобы принёс много пользы. Сразу после принятия Бреттон-Вудской системы, в 1945 году, доля США в мировой экономике составляла 51%, а сейчас эта доля съёжилась до 15%. Это явно не в интересах Америки, хотя и пострадавшей её не назовёшь.
— Но номинально американская экономика и сегодня номер один в мире.
— Фактически это рынок сбыта номер один в мире, но там во многом разрушена промышленная индустрия, хронический дефицит бюджета и астрономический госдолг. Любая другая страна с такими показателями была бы немедленно признана банкротом.
— Кто же получил наибольшую выгоду от Бреттон-Вудса?
— Её получили не государства, а глобальные транснациональные корпорации, банковские конгломераты, международная бюрократия, например, та же ООН.
— Как имеющуюся мировую систему менять?
— Есть вероятность, что мир поделится на региональные экономические и, соответственно, валютные зоны, что станет окончательным приговором глобализации.
— А если глобалисты воспротивятся такому сценарию?
— Есть риск полного неконтролируемого краха, который будет похлеще любого экономического кризиса. Либо глобалисты умудрятся провернуть перезапуск системы, учредят некий Бреттон-Вудс-2, но для этого придётся многим промышленным центрам перекрыть кислород. Многое тут будет зависеть от Китая — эта страна извлекла существенную выгоду из Бреттон-Вудской системы, при этом её руководство хорошо понимает, что время перемен пришло.
