что рассказал Хвича про период в Локомотиве — Хвича Кварацхелия, сборная Грузии, Юрий Семин

Письмо Хвичи для Player’s Tribune возбудило Россию.

Сегодня грузины, впервые прорвавшиеся на Евро, сыграют против сборной Турции. Чтобы подогреть и без того вздутый интерес к матчу, Хвича, главный человек в сборной — точно самый популярный, — расчертил открытое письмо для западного Player’s Tribune. И это письмо Кварацхелии возбудило, кажется, всю Россию.

Начинается оно практически с приветствия на русском:

«Hello.

Გამარჯობა.

Здравствуйте.

Ciao».

Общественность, конечно, шокировал не этот факт. Дальше в письме были следующие абзацы:

«Я оказался в России, в Москве, в 17, почти 18 лет — совсем молодой. И совершенно один. Мои родители очень переживали. Отец невероятно беспокоился. И это было действительно тяжело. Я волновался, потому что впервые покинул семью.

Но затем я начал тренироваться и сказал себе: «Зачем я приехал сюда? Фамилия моей семьи у меня на футболке, а значит, они со мной. Я буду стараться ради них. Не только самого себя. Я не могу их разочаровать. Хочу, чтобы они мной гордились».

И потом я сказал себе: «Фигачь».

Вот что помнит Кварацхелия о переезде из Грузии в Москву:

»…мне все равно было очень одиноко. Я жил на тренировочной базе. Никаких друзей. Кажется, там были только я и охранники. Я кушал один. А еще там было немного страшно. Я не шучу! База была в глубине леса, и ты не мог просто выйти погулять, потому что там бегали бродячие собаки и все такое. Я не бывал в центре Москвы. Да я вообще никуда не ездил.

На базе не было дополнительного освещения. Но я все равно иногда шел тренироваться даже ночью. Дополнительная работа. Без света. И иногда мимо проходил охранник и пугался звуков».

Фанаты в комментариях стали иронизировать: «Хвича, подмигни если тебе угрожают!)» или «Что-то на европейском сказал». А Семин, который буквально поднял Хвичу, оказался удивлен:

«Когда он приехал в «Локомотив», то это был парень, который совершенно не знал Москвы, плохо говорил на русском. Поэтому Хвича сам принял решение жить на базе в Баковке. Он в первую очередь сделал это в интересах футбола. Там он работал в тренажерном зале, а перед ним было футбольное поле. Когда все после тренировок уезжали с базы в Москву, Хвича оставался там и дополнительно тренировался.

Конечно, что касается слов Кварацхелии про то, что в Баковке не было света, то такого не может быть».

Видимо, Хвича действительно грустил в Москве — без знания языка, друзей и родни. Однако в письме нашлось место и для слов благодарности самому Юрию Павловичу:

«После того, как я начал играть, тренер меня очень полюбил. Я его очень уважаю, потому что там я сильно вырос — физически, умственно и даже личностно».

Часть письма, посвященная его жизни в России, заканчивалась так:

«Я сказал: «Я не могу здесь оставаться». Из-за моей страны, из-за истории Грузии я сказал клубу («Рубину»), что должен уйти».