Воспоминания Екатерины.
Практически все олимпийские чемпионы неизбежно сталкиваются с кризисом поиска себя и новых целей в жизни после покорения главной вершины. Притом нет разницы, о каком именно поколении идет речь — проблема одинаково понятна любому спортсмену вне зависимости от дисциплины и конкретной эпохи. В этот период накрывает от осознания того, что за пределами, допустим, катка открывается еще целый мир с собственными проблемами и правилами. После золота в Калгари-1988 с подобным столкнулась и 16-летняя Екатерина Гордеева.
В межсезонье у спортсменки сильно ослабел организм. Вероятнее всего, на ее состоянии так сказалась усталость от олимпийской подготовки. Общая физическая ослабленность и моральный упадок привели к случайной, но опасной травме — трещине правой стопы. С гипсом на ноге Екатерине пришлось на целый месяц забыть о тренировках — зато за это время ей удалось познать себя и необычные грани жизни.
С неожиданным появлением свободного времени, о котором раньше та даже мечтать не могла, Гордеева решила закрыть давний гештальт — выучить английский язык. Тогда фигуристка штудировала еще мамины учебники по грамматике, а также общалась по почте со знакомым из Калифорнии. Несколько раз в месяц она практиковалась в написании ему англоязычных писем, ожидая в ответ исправленные варианты.
Но, пожалуй, ключевое, что изменилось в укладе Екатерины, — это совместный досуг с Сергеем Гриньковым вне тренировочного процесса. Каждый день он навещал партнершу или звонил ей. Вместе они готовили, делали элементарные упражнения для поддержания формы и просто разговаривали по душам. Эти теплые встречи вселили фигуристке уверенность в том, что она много значит для тайного возлюбленного. До того, как Екатерина и Сергей признались друг другу в чувствах, оставались считанные недели.
Накануне Нового года Гордеевой сняли гипс. И пусть для полноценного «вкатывания» программ она была слишком слаба, появилась возможность вернуться хотя бы к хореографическим классам и отработке поддержек с Гриньковым на паркете. Только спортсменке наблюдать за ледовыми занятиями одного Сергея со стороны было обидно: Екатерина понимала, что теряет драгоценное время и будет с трудом наверстывать упущенное, сокращая разницу в уровнях относительно партнера.
Фигуристка понапрасну волновалась, что Гриньков задумывается о разрыве их сотрудничества на фоне длительного ожидания и неопределенных перспектив реабилитации. У него даже не было таких мыслей в голове. Он был готов ждать Екатерину, сколько понадобится.
«Я чувствовала себя ужасно из-за того, что стою у бортика, в то время как Сергей катается без меня, и, как ни глупо это звучит, начала беспокоиться, что ему надоест ждать, когда я поправлюсь, и он выберет себе другую партнершу.
— Ты такая грустная, Катюха, — подъехав ко мне, сказал он. — Наверное, хотела бы покататься?
— Конечно, я грущу, Серега. Ты так здорово прыгаешь, а когда я снова встану на коньки, мне и на пять сантиметров не удастся оторваться ото льда.
Он улыбнулся своей чудесной, нежной улыбкой.
— Давай я тебя покатаю.
С этими словами он поднял меня и стал кататься, держа меня на руках. Я будто летела, а мое сердце стучало так громко, что я не сомневалась — Сергей его слышал. Я чувствовала себя лучше, чем если бы была здорова».
Апогей нежного проявления внимания и заботы от Гринькова наступил в канун Нового года. Партнерша пригласила его на празднование в семейной обстановке. Несмотря на изначально отличные от этого планы, Сергей в компании близкого друга, тоже фигуриста Александра Фадеева, приехал в назначенное время и место. Гордеева заранее приготовила подарок для любимого — грейпфрутовый ликер «Парадиз» в зеленой бутылке с птичками на этикетке. Вообще, как она осознала впоследствии, подобное больше подошло бы женщине, но Сергею в любом случае было приятно, и он не показал виду, что что-то не так.
Ближе к вечеру Гриньков предложил Гордеевой прогуляться до дачи Фадеева. Пока их товарищ парился в бане, они остались наедине: сидели в предбаннике за столом и разговаривали о чувствах друг к другу.
«Он налил мне маленькую рюмку водки и прошептал:
— Я хочу тебе кое-что сказать.
Ему было очень трудно произнести то, что он собирался. Даже водка не помогла. Я видела, он ужасно смущен, но понимала, что вот сейчас должно произойти что-то очень важное. И вдруг он заявил:
— А почему бы нам не поцеловаться?
Или что-то вроде этого. Наверное, Сергей видел, что я не имею ничего против. Он нежно поцеловал меня в губы, а потом еще раз, только уже дольше. И тут из парной вышел Саша, чтобы чего-нибудь съесть. Я так смутилась, что не могла поднять на него глаз.
<…> Помню, как мы шли назад и прислушивались к скрипу снега под ногами. Поля были укутаны белым снегом, а от луны на землю ложились причудливые тени. Было необыкновенно красиво, и я чувствовала себя совершенно счастливой.
«Интересно, — думала я. — Почему я? Почему мне так повезло? Я такая маленькая, робкая, мне так мало лет, Сергей мог выбрать какую-нибудь длинноногую красавицу. Почему же я?» Вот какие мысли проносились у меня в голове. Неожиданно я поняла, что стала старше».
Екатерине казалось, что это был сон — настолько несбыточной когда-то казалась сама мысль о том, чтобы быть вместе с Сергеем. Да и вообще, в определенный момент, когда в полночь пробили куранты и все начали целоваться друг с другом, как того требует обычай, партнер будто продемонстрировал холод, так, что невольно девушка задумалась о том, что недавний поцелуй был пьяной случайностью или порывом.
При всей неопытности в любовных делах Гордеева отважилась на непростой шаг. После возвращения в Новогорск она пришла к Сергею в комнату и спросила, что же отныне между ними. Ответ партнера был однозначным: поцелуй и признание в любви:
«После того как мы поцеловались, я спросила:
— Сережа, почему ты выбрал меня? Я еще недостаточно взрослая. Совсем некрасивая. И фигура у меня ужасная.
Сергей приложил палец к моим губам и сказал: — Ты ошибаешься. Ты уже достаточно взрослая. Тебе ведь семнадцать. У тебя отличная фигура. И все будет просто замечательно. Я люблю тебя именно такой, какая ты есть, Катюша.
Он говорил очень, очень серьезно. Обнимал меня, и я не замечала, как проходят минуты… или часы? Не знала, какое сейчас время суток — день или ночь. Мы сидели прижавшись друг к другу и целовались».
Трагичную тренировку, обернувшуюся травмой по вине Гринькова и ставшей первым проявлением трепета в адрес партнерши, и поцелуй, положивший начало официальным отношениям между фигуристами, разделили ровно тринадцать месяцев. Столько всего произошло за это время, включая совместный путь к олимпийскому золоту через травмы и иные препятствия. И вдруг всего за один день они поняли, что любят друг друга, но пока решили сохранить свою историю только для себя, скрываясь от тренеров, друзей и даже родных.
В материале использовались цитаты Екатерины Гордеевой из ее книги «Мой Сергей. История любви».
