Звезда мировой оперы Аида Гарифуллина выступила на открытии первого Летнего фестиваля Дениса Мацуева в Суздале, а после концерта в эксклюзивном интервью aif.ru поделилась впечатлениями о выступлении в экстремальных условиях.
Первый масштабный Летний фестиваль Мацуева проходит на открытой площадке — в Суздальском кремле, с живописными пейзажами и чудными закатами. Закрыта только сцена. Но и там в день открытия пришлось отодвигать с авансцены рояль, переставлять стулья оркестрантов.
Когда из-за налетевшего ураганного ветра и косого дождя оркестр прекратил исполнение «Славянского марша» Чайковского, многие наверняка подумали, что организаторы извинятся и отменят концерт. Играть в таких условиях опасно и для мацуевского рояля «Ямаха», и для уникальных скрипок Страдивари, Гварнери. И не только для них.
А когда худрук фестиваля пианист Денис Мацуев «освободил» оркестр от работы, дав музыкантам возможность передохнуть от форс-мажорной игры, никто уже, кажется, не рассчитывал, что заявленная в программе Аида Гарифуллина выйдет на сцену.
Однако она вышла. В роскошном розовом платье, шлейф которого пришлось нести помощникам. Дресс-код был экстренно изменен — красивое декольте певица закрыла черной кожаной косухой.
«Даже в мыслях не было отменить выход на сцену»
Татьяна Уланова, aif.ru: Курточка была явно не по плану, Аида?
Аида Гарифуллина: Конечно! К такому экстриму не был готов никто. И я не планировала сегодня выходить в байкерском наряде. Тем не менее, от платья не отказалась. Хотя заботливый Денис и пытался надеть на меня дождевик. Очень волновался, что я могу простыть. Но я же видела, что зрители сидят и ждут, значит, я должна была выйти, как настоящая артистка. Хотя шлейф буквально прилипал к ногам, к полу — пришлось обратиться за помощью…
Тем не менее, я очень рада, что мы так быстро сориентировались — для Дениса ведь нот не было. Мой педагог в спешном порядке прислала из Италии клавир четырех произведений, а ребята из команды Дениса срочно их распечатали. Правда, что мы будем петь и играть, он узнал только на сцене. И воскликнул: «О-о! Ну давай!»
— Мацуев, конечно, любит сюрпризы. Но сейчас их количество зашкаливало.
— Денис — просто гений! Он все сыграл без подготовки, с листа, в оригинальных темпах. Только одно произведение было из первоначальной программы. А три — чистый экспромт.
— Не думали отменить выступление? Мне кажется, никто из зрителей не осудил бы вас. Пение в таких условиях — огромный риск для здоровья, в первую очередь, — для голоса.
— Как это возможно? Я должна была выступать с оркестром, но Денис отпустил музыкантов — сам сел за рояль. Это все мои коллеги. Как я могу отменить выступление? Даже если бы пришлось петь а капелла, все равно вышла бы на сцену. Публика же не разошлась. А когда ты видишь, с какой любовью и уважением к тебе относятся зрители, как они ценят тебя как артиста, уйти невозможно. Я очень люблю своих слушателей, поклонников классической музыки. Они сидели под ливнем, а я не вышла бы на закрытую с трех сторон сцену? Даже в мыслях такого не было!
— Не боялись простудиться? Это же было опасно!
— Да ничего не опасно! Всё — у нас в голове. Я выходила к зрителям с открытым сердцем и любовью, она меня и грела. А потом, влажность, влажный климат всегда лучше, чем сухой. Так что, все нормально.
— Первый раз оказались в такой экстремальной ситуации?
— Нет. Впервые мне «повезло» в легендарном амфитеатре Arena di Verona. 30 тысяч зрителей пришли на концерт итальянской группы Il Volo. Я была приглашенной гостьей. Выхожу — а там ливень, который шел все три часа, пока продолжался концерт. И ни один зритель не встал, не ушел. Все, как сейчас в Суздале, сидели в дождевиках и преданно, со счастливыми лицами, слушали.
«Публика аплодировала, но не так, как мы привыкли»
— После начала СВО довольно долго на Западе кричали об отмене русской культуры. А несколько месяцев назад Ла Скала представил новую постановку оперы «Евгений Онегин», где у вас партия Татьяны.
— Да там практически на 100% русский состав, и дирижер русский (Тимур Зангиев. — прим. ред.). А постановщик — известный итальянский режиссер Марио Мартоне. Для меня это была очень важная работа. Во-первых, давно мечтала спеть партию Татьяны. Во-вторых, в такое время поставить в Ла Скала русскую оперу — это вызов. Низкий поклон моему другу, директору театра, который предложил такую идею.
— Отношение к русским исполнителям на Западе потихоньку меняется?
— На премьере было сложно, даже немного напряженно. На первый показ ведь приходят в основном критики, те, кто больше оценивает, чем наслаждается. Публика, конечно, аплодировала, но не так, как мы привыкли. А вот, начиная уже со второго спектакля, были горячие овации. И море любви.
— Чайковский, Пушкин… Удивительно, как вообще итальянцы решились сейчас на такую постановку!
— В мире все еще есть сознательные мудрые люди, которые ценят то, что нам подарили великие русские композиторы, художники, писатели. На этом выросли наши родители, мы, дай Бог, будут расти наши дети. Это очень важно. Это наше legacy. Как сказать по-русски? Да, наше наследие, достояние.
— Русский стали забывать?
— Я не то что билингвальная, я трилингвальная. Говорю на английском, немецком, русском, иногда, немножко — на итальянском.
— Хотя учиться в Германию ехали без немецкого.
— Да, было очень сложно. Представьте, я сдавала экзамены, не понимая, о чем меня спрашивает педагог. Тем не менее, на вступительном экзамене получила «отлично».
— Зачем нужна была Германия? У нас ведь хорошее образование.
— Я ехала не в чужую страну, а к определенному педагогу. Нашла его имя и хотела учиться именно у него. Точнее, нашла мама. И мне выпало счастье изучать не только русскую музыку, но и немецкие Lieder (песни. — прим. ред.), развивать свой репертуар. В то время интернет был еще не так развит, информации было недостаточно. Я поехала на мастер-класс к этому профессору, и настолько он мне понравился, что я решила учиться у него.
— Прежде в Европе вы выступали чаще, чем в России. Теперь по крайней мере иногда россияне могут услышать вас на Родине.
— Скажем так, я — везде. Но, конечно, в России сейчас стараюсь быть больше.
