Одиночницей она была не слишком одаренной.
Многие знают Ирину Роднину — это великая фигуристка, выигравшая вообще все в парном катании. Но изначально, как и другие легендарные представители парных видов, Роднина планировала стать одиночницей, со временем стала дисциплины совмещать. Впервые случилось это в ЦСКА, когда будущей чемпионке уже было 14 лет.
«Раньше каждый год юниорские чемпионаты разыгрывались следующим образом. Один год общество выставляет команду, другой — республики вместе с Москвой и Ленинградом (эти города представляли отдельные команды, потому что главные центры фигурного катания располагались именно в них). Поскольку я маленького роста, меня на таком чемпионате поставили в пару с Игорем Лавреневым, потому что в команде ЦСКА не хватало пары.
Но самое смешное то, что кроме меня все остальные одиночницы были крупными. Так что я выступала и в одиночном, и в парном разрядах. Мне тогда уже исполнилось четырнадцать. Прыгала я прилично. Но фигуры в «школе» катала плохо», — вспоминала Роднина в своей книге «Слеза чемпионки».
Роднину с Лавреневым заявили только на чемпионат Москвы — дальше они не отобрались, выступая, к слову, по первому разряду. Ирина продолжила кататься в одиночном, но потом в ЦСКА стали работать супруги из Чехии Соня и Мирослав Балун.
Через год армейскому клубу полагалось выставить команду, теперь Роднину поставили в пару с Олегом Власовым — на этот раз выступление на московском первенстве удалось, фигуристы отобрались на чемпионат СССР.
«[Турнир] проходил в Лужниках. Там [Станислав] Жук меня в первый раз и увидел. Он вел пару из Ленинграда. По-моему, Литвинову и Соловьева. Другую пару, Морозову — Сурайкина, тогда вел Протопопов. Когда чехи уехали и Жук пришел в ЦСКА, он на меня все время посматривал, я же продолжала кататься как одиночница. <…>
Все, чего я достигла, выступая как одиночница, — хорошо выглядела в произвольном катании. Но приходилось катать и «школу». Жук, когда я рисовала на льду фигуры, подходил посмотреть и тяжело вздыхал. Помню его такой характерный жест, он безнадежно отмахивался. «А, — говорил он, глядя на мои следы, — букет моей бабушки!» И уходил. У меня был настолько комариный вес, что я сама собственного следа на льду увидеть не могла, что уж говорить об арбитрах.
Вообще «школу» мне скучно катать. Говорят, те, кто владеет «школой», ловят в ней определенный кайф. Но умеет тот, у кого она получается естественно, от рождения — выучиться ее катать невозможно. К тому же я не понимала, зачем она нужна. Я не только не могла найти свой след — все эти «тройки» и «скобки» мне совершенно безразличны. Удивительно, но если говорить о технике в произвольном катании, то у меня тут достаточно богатый арсенал. Считалось, что человек, который хорошо катает «школу», хорошо владеет коньком. Но «школу» я катала отвратительно, а коньковая техника у меня была хорошая. Прыжок получался средненький. Поэтому после «школы» (а она всегда шла первой) я оказывалась где-то в конце второй десятки, а потом за счет произвольного катания поднималась», — пишет Роднина в книге «Слеза чемпионки».
Довольно скоро фигуристка окончательно перешла в парное катание, об этом — в наших следующих материалах.
В материале использовались цитаты из книги Ирины Родниной «Слеза чемпионки»
