«Он не хотел сниматься в картине «Двадцать дней без войны». Наверное, сомневался. Боялся не справиться. А Константин Симонов заявил: «Вы обязаны сыграть в этом фильме. Хотя бы ради тех, кто был там вместе с вами. И не вернулся», – рассказывал Максим Никулин об отце.
Две войны прошёл Юрий Никулин: Советско-финляндскую и Великую Отечественную. В общей сложности почти 7 лет в армии. Пережил туберкулёз, контузию. Вернулся домой в мае 1946-го. Стал клоуном, рассказчиком анекдотов. И лишь изредка вспоминал, как юмор спасал на фронте.
«Послан наш отряд разведчиков-лыжников ночью в тыл врага, – писал Юрий Никулин в своей книге. – Они должны были пройти передовую. Отвлекающий манёвр… Идут тихо по старой запорошенной дороге в лесу… И вдруг из-за угла… отряд немцев. Минутное замешательство. Наши вправо, в кювет. А немцы влево… Один немец, толстый такой, видимо, заметался – и к нашим… Из кювета, где прятались немцы, слышится: «Ганс, Ганс, Ганс!»… Наши взяли этого Ганса и перекинули через дорогу. И когда Ганс туда полетел, видимо, от страха в этой тишине громко пукнул.
И когда он, как жаба, упал, и немцы грохнули, и наши. И нервно смеялись в течение минуты. Хохотали, лежали и плакали. И потом начали постепенно замолкать. Стало возвращаться понимание, что война. И, не сговариваясь, наши тихонечко проползли и пошли своей дорогой. А немцы, ни слова не говоря, выстроились и пошли тоже дальше».
Была и такая история. Когда немецкие танки прорвались в блокадный Ленинград, наши зенитчики прямой наводкой стали бить по врагу. После этого комбат вызвал Никулина: «Я тебя к ордену представил. Но потом подумал: пока дойдёт реляция, если дойдёт… А медаль могу и сам дать. У меня есть такое право». Никулин оказался в ситуации Тёркина: «Так скажу: зачем мне орден? Я согласен на медаль». И возражать не стал.
«Отец скупо рассказывал о войне, – говорит Максим Никулин. – Я из его книжки больше узнал, нежели из рассказов. Поначалу-то, как все дети, допытывался. А потом – даже в силу тогдашнего скудоумия – понял, что он не хочет этой темы касаться. Всегда уходил от неё. И я перестал приставать с расспросами. Война же ломает. Калечит».
И полкило конфет «подушечки»
Юрий Владимирович больше вспоминал о бытовой стороне фронта. О том, как наступил в блокадном Ленинграде голод. «Утром, днём, вечером, ночью – даже во сне – все думали и говорили о еде. Причём никогда не говорили: хорошо бы съесть бифштекс или курицу. Нет, больше всего мечтали: «Вот бы хорошо съесть мягкий батон за рубль сорок и полкило конфет «Подушечки». О том, как мучаются курильщики без табака. О страхе, от которого одни бегут, а другие справляются как могут.
И о том, что смерть всегда рядом, Никулин не помнить не мог.
«Первого убитого при мне человека невозможно забыть. Мы сидели на огневой позиции и ели из котелков. Вдруг рядом с нашим орудием разорвался снаряд, и заряжающему осколком срезало голову. Сидит человек с ложкой в руках, пар идёт из котелка, а верхняя часть головы срезана, как бритвой, начисто».
Когда смерть несколько раз прошла мимо него, не задев, Никулин стал думать, что родился в сорочке.
«Как-то сижу в наспех вырытой ячейке, кругом рвутся снаряды, а недалеко от меня в своей щели – Володя Бороздинов. Он высовывается и кричит:
– Сержант, иди ко мне. У меня курево есть…
Только перебежал к нему, а тут снаряд прямым попаданием – в мою ячейку».
Почему Никулину верили?
Многие поколения любят Никулина за комедийные роли. Но самые сильные его работы – «Они сражались за Родину» и «Двадцать дней без войны», снятые спустя 30 лет после Победы. Согласился на них актёр в порядке исключения. Играть в таких картинах Юрий Владимирович не мог. Он должен был заново всё пережить, прочувствовать. Мёрзнуть и голодать.
«Почему так Никулину верили? – рассуждает его сын. – Почему так Папанову верили? Потому что фальши никакой! Высший пилотаж! Лицедей всегда играет в чужую жизнь. А когда не играет, то ведёт себя так, будто он сам на месте вымышленного героя. И ощущает то же самое. За эту искренность, открытость отца и любили.
Хотя против картины «Двадцать дней без войны» была организована целая кампания. Если бы не Константин Симонов (автор сценария. – Ред.), фильм не выпустили бы. Куда только не вызывали Алексея Германа (режиссёр ленты. – Ред.)! И везде один вопрос: «Зачем вы старого некрасивого человека взяли на главную роль?»
Да, Никулину было 55 (по нынешним меркам и не старый). Но представить, что военного журналиста майора Лопатина мог сыграть другой актёр, уже невозможно.
