«Патроны у украинцев я забрал, чтобы они по нашим не стреляли. Меня заметил солдат, обыскивать не стал…», — рассказывает десятилетний школьник Сережа Щеглов.
Полгода вместе с родителями он жил в оккупированной ВСУ Казачье Локне. Щегловы бежали из Одессы в 2014 году, но все равно столкнулись с украинскими националистами лицом к лицу уже под Курском.
Вынужденный переезд
«Мой папа — советский офицер. Где мы только не жили, и в Монголии, и на Чукотке. А квартиру получили в Одессе, — вспоминает глава семьи Олег Щеглов. — Когда развалился Советский Союз, отцу оставалось какое-то время до пенсии, и ему звонили, приглашали дослуживать в формирующиеся Вооружённые силы Украины. Он категорически отказался. Дослужил положенный срок на Чукотке, вышел на пенсию и только потом мы переехали в Одессу».
Сам Олег тоже хотел стать военным, поступал в Суворовское училище, но не сложилось. А потому отучился в Одесской академии связи имени Попова. «В Одессе у меня была своя мастерская, чинили электронику. Отбоя от клиентов не было. Старшая дочка ходила в школу, мы ждали появление на свет Серёжи. Но после Майдана всё пошло наперекосяк. Я был активистом в политической партии „Родина“ — была такая пророссийская партия на Украине, боролась за то, чтобы сделать русский язык вторым государственным. Так вот, после трагедии в доме Профсоюзов 2 мая 2014 года, партийная документация попала в руки к националистам. В этих документах была и моя фамилия. Короче решил не дожидаться, пока за мной придут. Понял, что нужно уезжать в Россию», — рассказывает мужчина.
Новую жизнь решили начинать на Сахалине. Кому-то такой дальний переезд может показаться совершенно нерациональным, но у семьи Щегловых было причина. «Наша старшая дочка, Вика, на тот момент встречалась с одноклассником, — рассказывает Наталья, мама Сергея. — Их семья тоже собиралась переезжать в Россию на Сахалин. Мы подумали и решили, что поедем вместе. Я тогда была беременная, конечно, такой дальний перелёт — испытание не из лёгких, но всё получилось. Серёжа родился крепким и здоровым в августе 2014 года, в России».
Дяди с синими повязками
Почти 10 лет Щегловы прожили на Дальнем Востоке. А когда старшая дочь получила юридическое образование и перебралась в столицу, тоже решили переезжать в европейскую часть России. С местом помогли определиться опять-таки друзья. Семейная пара, с которой Щегловы общались на Сахалине, рассказала им о селе Казачья Локня в Курской области. Перебрались туда. И снова начали стоить жизнь, практически заново. Купили дом, машину. Олег нашел работу по специальности в Судже, которая неподалеку. Там же на хладобойне трудилась и Наталья. Серёжа начал ходить в сельскую школу.
«Я закончил третий класс. Август, летние каникулы, играл вечером с друзьями во дворе. В небе что-то громыхало, мы думали гром, дождь пойдёт. Потом ночью что-то громыхало, а на следующее утро увидел, как по улице шли дяди в военной форме, с автоматами и синими повязками на руках», — вспоминает Сережа свою первую встречу с ВСУ.
Конечно, ему было легче: в силу возраста он не мог до конца осознать, что конкретно происходит на тех улицах, где он ещё недавно бегал наперегонки с другими ребятами. Почему эти дяди с синими повязками теперь запрещают здесь ходить. Олег же быстро понял, что отныне главная задача — заботиться и защищать жену и сына.
«Пока было тепло, жили в нашем доме. Внешне он был готов, но внутри ремонт доделать не успели, отопление подвести тоже. Первыми, кого я встретил, были поляки-наёмники. Прошли мимо меня, слава Богу, не убили. Нам вообще повезло, что мы жили на окраине села — до нас иной раз просто было лень идти. А вообще украинцы вели себя как настоящие варвары: машины забрали, вещи ценные у людей… Как в фильмах военных показывают про немецко-фашистскую оккупацию, вот примерно подобное у нас творилось», — говорит глава семьи.
«Свободная» Курщина
Именно так, только без кавычек, называлась газета, которую раздавали жителям оккупированной Казачьей Локни. С помощью нацистской агитки людям пытались объяснить, что Киевские режим для них — это единственное спасение. Впрочем, слова, как обычно, разошлись с делами. Украинские солдаты продолжали грабить, убивать и взрывать дома, чтобы рассказывать селянам, мол, это вас свои же обстреливают. Осенью прилетело и по дому Щегловых.
«В крышу попали, стёкла все повылетали, потолок кое-где обрушился, — вспоминает Сережа. — Это точно украинцы сделали, до этого также в соседнем доме был взрыв. Они малого того что стреляли по нам, так ещё и мины раскидывали, эти, как их, „лепестки“. Наша собака Багира подорвалась на одной, теперь у нее нет лапки. Кроме собаки у нас живёт кот Феликс. Он с нами приехал с Сахалина. А ещё у нас печки не было, в нашем доме было уже совсем холодно, и мы перебрались к соседям. Иногда было, что украинцы давали нам сухие пайки, мама их готовила на плите, так и ужинали. Потом наступила зима, мы ёлку поставили и все вместе встречали Новый год. Ели тушенку из разрушенного сельского магазина. Вкусно было».
Чем дольше длилась оккупация, тем острее стоял продовольственный вопрос. Впрочем, не каждый украинский солдат стремился уподобляться всеобщему безумию. Например, однажды к Щегловым во двор зашёл вэсэушник и вместо того, чтобы требовать водку, дал апельсины. И сказал только одно слово: «Простите».
«Но, к сожалению, большинство вели себя реально, как фашисты. Мне запомнился один командир танка, весь в наколках: любили порассуждать, что было бы, будь он президентом Украины… Не буду всех его фантазий пересказывать, но он мысленно уже по Красной площади ехал на танке», — вспоминает Олег.
Ленты в мешок
Случай с вражескими патронами, который прославил Сережу на всю Россию, произошёл в январе. Накануне российский дрон ударил прямо по складу ВСУ. Эта новость быстро разнеслась по округе. И парень вместе папой отправились туда — ведь рядом могли валяться уцелевшие банки с тушёнкой.
«Мы туда приходим, кругом развалины, — вспоминает мальчик. — Украинцев вокруг вроде нет, начинаем искать эти банки. И тут замечаю ящики. Заглянул, посмотреть, что там есть. Лежали патроны. Я их и забрал, чтобы они по нашим не стреляли. Папа меня не видел в этот момент. Какие-то я по карманам распихал, а ленты пулемётные в мешок положили. Когда мы уходили, меня всё-таки заметил украинский солдат. Обыскивать не стал, взял за шкибот и на папу крикнул, чтобы уходили. Эти патроны я домой принес, и сложил в коробку. Прятал её в подвале. К нам потом с обыском приходили, но её не нашли».
В марте фронт посыпался, командир украинского танка, понял, что Красной площади точно не видать, и ВСУ начали отступление. К большой радости, всех, кто смог пережить оккупацию, в село вошли российские воины. Олегу нужно было идти в комендатуру, чтобы помочь собрать списки на эвакуацию. Серёжу он взял с собой, а парень прихватил коробку из погреба.
«Да, наш военный очень удивился, когда я ему патроны украинские отдал, — говорит школьник с неприкрытой улыбкой. — Он прям глаза вытаращил и спрашивает, мол, как я их вообще достал. Рассказали с папой ему эту историю. А потом он руку мне пожал, сказал спасибо».
Серёжа с мамой уехали, так сказать, на Большую землю одними из первых. Чуть позже к ним приехал Олег. Семья воссоединилась в пункте временного размещения. Сейчас они снимают жильё в одном из населённых пунктов Курской области.
«На самом деле, если бы не Серёжка, я не знаю, как бы мы с Наташей пережили эти страшные месяцы, — говорит Олег. — Мы понимали, что надо держаться именно ради него. Он у нас, хоть и позитивный парень, но тоже всякого насмотрелся за это время. Помню, идём с ним по селу, а он в канаву пальцем показывает и говорит: „Папа, там мертвый лежит“. Сейчас, всё, слава Богу, устаканилось потихоньку. Я продолжаю заниматься любимым делом — починкой электроники. Военные здешние ко мне обращаются, чиню им всё без вопросов. Дроны помогаю собирать и настраивать бесплатно. Осенью Серёжка в пятый класс пойдет, его взяли спокойно. Это Наташе спасибо, даже когда мы жили в Локне под ВСУ, она с ним занималась. Он теперь военным хочет стать, я поддерживаю это дело, конечно. Единственное, начинаю его тоже к технике уже приучать, чтобы тоже разбирался».
