«В период вызовов логистика заиграла как профессия»

Международный женский день — повод поговорить о степени вовлеченности женщин в предпринимательство и управление крупными компаниями. Несмотря на многие проблемы, ситуация меняется в лучшую сторону: все больше женщин занимает командные высоты в крупных компаниях, вырабатывая стратегии для бизнеса. О том, как женщина может добиться в успехе в такой некогда «мужской» сфере, как логистика, и почему у женщин лучше получается создавать логистические цепочки, Finam.ru рассказала основатель проекта N.Trans Lab, эксперт Столыпинского клуба Мария Никитина.

— По данным международной статистики, в логистическом бизнесе женщины составляют лишь 39% работников, 21% — на руководящих должностях. Логистика по-прежнему «мужская отрасль»?

Действительно, так получается в логистике, что эта профессия больше мужская. Если мы посмотрим на начальный уровень, например, водитель трейлера, то мы редко встретим женщину-«дальнобойщицу». Потому что много сложных физических вызовов: тебе надо поменять колесо, долбануть где-то кувалдой…

Теперь представим, что люди этой профессии растут по карьерной лестнице. Из водителя человек становится руководителем водительской бригады, потом начальником, потом владельцем этого бизнеса и так далее. А поскольку это совершенно естественный ход событий, то в профессии возникает больше мужчин.

С одной стороны, логистические задачи лучше умещаются в голове у женщины. Умение удерживать многозадачную конструкцию в системе собственного управления, в своей голове, если хотите, — это, наверное, и есть основная функция логиста. И мне кажется, что эта функция больше свойственна женщинам, чем мужчинам. Все это закладывается у девочки еще в детстве: уберись дома, сделай уроки, покорми брата, свари суп, сходи в магазин и так далее.

При этом хочу отметить, что история с выбором «женских» и «неженских» профессий в России наиболее свободна, чем в других странах. Да, в социальном плане есть большие проблемы, есть незащищенность женщин, нарушение личных прав, домашнее насилие… Но что касается профессиональных возможностей, я считаю, что мы здесь вообще совершенно свободны, свободнее других развитых стран. Возможно, это имеет историческое обоснование. Революция, Великая Отечественная война… Был период, когда женщины вынужденно занимались всеми специальностями, которые только возможны. Например, моя бабушка конструировала самые первые атомные подводные лодки, потому что работать было некому: многие мужчины погибли на фронте, не могли себе позволить учиться и т.д.

— Почему вы стали заниматься логистикой? Что вас привлекло в этой профессии?

Я закончила РГУ нефти и газа имени И.М. Губкина. Потом я закончила психологический факультет МГУ по специальности «PR и реклама», вторым образованием. Потом я пришла работать в компанию «Сибнефть», потом был «РУСАЛ», где я занялась логистическими проектами и получала уже образование в области логистики — аспирантуру МИИТ, и там же защищала свою диссертацию по экономике железнодорожного транспорта.

Более десяти лет я занималась академическими вопросами в области транспорта, логистики. Формировалось российское законодательство, реформировалась отрасль, она переходила из государственной в частную. Я входила в группу независимых консультантов, которая занималась реформированием железнодорожной отрасли. Работала вместе с бывшими замминистрами путей сообщения в сфере финансов, движения, вырабатывая альтернативную модель. С такими уважаемыми, глубоко профессиональными коллегами не влюбиться в транспорт было невозможно.

Мне никогда не казалось, что я занимаюсь чем-то не своим, что это неженское дело. Но, когда ты достаточно много в этом бизнесе работаешь, то через несколько лет приходит понимание, что, действительно, тут парней больше. Но я в этом ничего плохого не вижу. Мне кажется, что наилучший результат достигается, когда есть баланс между мужчинами и женщинами.

У меня был случай, когда я обсуждала один проект, связанный с разработкой медного месторождения на Чукотке. Меня спрашивали: а как вы будете контролировать, как водители сливают бензин? Наверное, действительно, я слабо себе представляла, что я как-то могу это контролировать собственноручно. Но была уверена, что организовать процесс я смогу лучше других.

— Для людей даже далеких от логистики понятно, что эта отрасль оказалась на острие уже во время пандемии, а потом и после введения санкций. Как вы справлялись с этими вызовами?

Мне как раз кажется, что в период новых вызовов логистика «заиграла» как профессия. Долгое время был стереотип, что логистические компетенции и затраты – это сопутствующий бизнес, по остаточному принципу. А фундаментальная сущность логистики – это, действительно, выстроить систему и довести ее до какого-то оптимального состояния, поддерживать в операционном режиме эту оптимальную модель с внедрением улучшений. И это нормальный процесс. А когда все логистические цепочки стали ломаться и перестраиваться, то, в первую очередь, мы увидели это в росте затрат, во влиянии на основной бизнес. Это уже стало не 2-5% затрат, а 20-30%.

В этой связи логистика становится основополагающей в плане влияния на маржинальность и интереса со стороны основного бизнеса. То есть логистика стала фронтить бизнес.

И пока мы живем в нестабильных условиях, в условиях введения санкций, проблем в Красном море, нестабильности на Ближнем Востоке, мы будем жить именно на этапе, когда значимость логистики находится совершенно на другом уровне.

С профессиональной точки зрения, этот вызов значительно более интересен, чем поддерживать уже давно отработанный операционный процесс на стабильно эффективном уровне. Необходимо выстраивать новые цепочки поставок и новые функции. Это интересно как задача, как вызов.

— Вы упомянули Красное море, где по сути из-за нападений хуситов возник транспортный коллапс. Все это влияет и на судоходство в Суэцком канале. Что для вас означает эта ситуация и как, вы думаете, из нее будут логистически выходить?

Мне кажется, что ситуация в Суэцком канале, по большому счету, стала триггером для того, чтобы процесс деглобализации был реально осознан бизнесом. Мне кажется, что пандемия была первым этапом, когда мы стали понимать, что мир перестраивается. Стало понятно, что ломаются цепочки поставок, что глобализация не срабатывает так, как раньше.

Казалось, что мы жили в модели глобального мира, глобальной экономики: где дешевле — там и покупаем. А оказывается, что барьеров для такого бизнеса и для такой системы значительно больше, чем обычные экономические модели и англосаксонские правила. И вот, когда это коснулось еще и ситуации в Суэцком канале, то это стало значительно более очевидным.

Мы всегда брали логистику через Суэцкий канал за априорный бенчмарк. Мы спокойно говорили: у нас есть Суэцкий канал, и мы сравниваем все проекты с ним. А сегодня это совершенно не так. Потому что понятно, что зона риска расширилась. Обострение в Суэцком канале заставляет задуматься и про другие проливы. Понятно, что есть напряжение, связанное с Тайваньским проливом и т.д.

Это запускает несколько иной процесс отношения к бизнес-модели, к локализации, к логике деглобализации, к созданию суверенных элементов бизнеса и логистики. Они могут быть меньше зависимы от катаклизмов различного уровня, включая геополитические, природные, экономические, и быть более управляемы внутри единой понятной системы.

— Что это дает для нашего внутреннего понимания логистики?

Если мы говорим про Россию, про наше развитие, то это придало совершенно другую значимость нашим логистическим проектам — транспортным коридорам, таким как транспортный коридор «Север-Юг», Северный морской путь. Если раньше мы считали их экономическую эффективность по сравнению с Суэцким каналом, то теперь мы должны посмотреть на это совершенно по-другому, с точки зрения нашей безопасности, с точки зрения возможности обеспечения себя перевозками грузов, вне зависимости от различных геополитических раскладов и рисков.

— Когда вы работали в металлургической отрасли, вы встречались и с европейскими женщинами, работающими в логистике. Раньше они были для наших женщин, так сказать, большим примером в бизнесе, в управлении. Могут ли они быть примером сейчас?

Как я уже говорила, когда мне захотелось заниматься логистикой, никто мне не сказал, что это неженская профессия. А то, что касается социальной сферы, то здесь ситуация совершенно другая. Свободу выбора поведения, мыслей и прочего европейской женщине дает, в первую очередь, социальная защищенность.

В европейском обществе обязанности по уходу за детьми разделены между супругами. По очереди ходят в декрет. И это норма общества. Но сколько за вашу жизнь вы встречали российских мужчин, которые сидели в декрете? Их примерно 1%, а там, условно, 30-40%. Нормативная законодательная база выстроена так, что и мужчина, и женщина несут одинаковую ответственность не только за профессиональную, но и за личную жизнь.

Мне кажется, это и создает для женщины больше свободы в бизнесе, в том, чем она занимается. Она не ограничивает свое время и потенциал обязательной задачей возвращаться домой в пять часов и забирать детей из детского сада во что бы то ни стало. Есть отец, и у него такие же обязанности. Мне кажется, что все это делает женщин более свободными.

При этом, мне кажется, что там есть другой перекос. На Западе люди более забюрократизированы, чем мы. Мы более свободны, более творческие в принятии бизнес-решений, начиная с начальных менеджерских позиций. Плюсы Запада заключаются в том, что у них более предсказуемая среда, и в личном, и в профессиональном плане. Но свободы для творчества значительно меньше. У нас куча возможностей для того, чтобы придумывать какие-то идеи. И мы это с удовольствием делаем. Ну, иногда упираемся в свои стенки, набиваем свои шишки, но мы проактивны, а они более пассивны.

— Многие сегодня забывают, что 8 марта — это не праздник женской красоты, но день, когда общества во многих странах обращают внимание на проблемы женщин, их социальное положение, деловую активность. Что бы вы хотели пожелать женщинам-управленцам?

Помните главный лозунг бизнесмена — «Слабоумие и отвага»? Мне кажется, что одно из оснований, почему как женщины, так и мужчины сторонятся бизнес-активности, — это предвидение рисков, которые ждут человека на пути. С учетом такой многофункциональности, многофакторности женских обязанностей, этих рисков становится больше. Ты думаешь не только о том, что у тебя в бизнесе что-то не получится, но еще и о том, что пока в бизнесе будет не получаться, ты упустишь воспитание третьего ребенка или что-то в этом роде. Поэтому я думаю, что хорошая история – видеть меньше рисков. Да, надо видеть на несколько шагов вперед и при этом стараться абстрагироваться от грандиозных, долгих, стратегических «пугалок». В общем жить и творить, как в лозунге «Слабоумие и отвага».