Как он живет сейчас.
В 2022 году весь спортивный мир узнал о Даниле Садрееве. Прыгун на лыжах с трамплина вместе с командой в смешанных соревнованиях стал вторым на Олимпиаде в Пекине. Эта медаль для россиян — историческая. Последняя награда на Играх у наших в прыжках с трамплина была в далеком 1968-м — олимпийское золото выиграл Владимир Белоусов.
После Пекина жизнь Садреева не сильно изменилась, но кое-что важное со знаком «минус» все же произошло — он лишился возможности прогрессировать на международных стартах. За те три года, что прошли с момента отстранения, 22-летний Данил стал лидером сборной и не скрывает, что сейчас в стране нет никого сильнее, чем он.
Мы поговорили о том, как Садреев живет сейчас, когда до Олимпиады-2026, где ему по силам бороться за медали, остается чуть больше полугода.
— Ты три года без международных стартов. В лыжах и биатлоне, например, некоторые любят говорить, что и дома все прекрасно, за границу нам не нужно. Как в прыжках на лыжах с трамплина?
— Дома все неплохо, но, конечно же, очень хочется туда. Тут ты стоишь на месте, интерес с каждым годом падает.
— Конкуренция настолько низкая внутри России?
— Конкуренция — есть, просто не та, которую бы я хотел. Хочется конкурировать с теми людьми, которые выигрывают там, и улучшаться от старта к старту, приходить в лучшую форму. Тут же, когда доходишь до пика формы, дальше уже некуда. Ты побеждаешь и находишься в зоне комфорта.
— Ты прошел стадии от отрицания до принятия с момента отстранения?
— Все это было, но легко прошло. Просто я был слишком погружен в процесс тренировок и улучшения своей формы, как раз-таки из-за отсутствия конкуренции. Я пытался заменить ее отсутствие — мы с тренером что-то новое придумывали.
— Какие настроения у ребят?
— Я думаю, такие же спокойные, как и у меня. Сейчас идет подготовка к тяжелому сезону: в плане, что мы не знаем, поедем или нет на самый главный старт. Мы вкладываем много сил с ребятами, но каков будет результат, пока неизвестно. Поэтому продолжаем делать свое дело до конца. Хотелось бы, конечно, попасть на Олимпиаду.
— Серебро Олимпиады-2022 в Пекине (второе с Игр-1968. — прим. sololaki) не сделало твой вид спорта более привлекательным для зрителей. Поэтому давай расскажем, какие турниры сейчас есть у нас дома, кроме Кубка и чемпионата России?
— Летом также есть Кубок и чемпионат России. Появился старт, скажем так, контрольная точка перед летним чемпионатом страны — «Горный орел». Зимой проводятся Кубок «Металлинвест», «Кубок медной горы». Вот эти три старта добавились. И я бы не сказал, кстати, что на эти соревнования не приходят люди. Ребята, которые занимаются медиа, хорошо их пиарят. Последний раз на «Металлинвесте» было немало людей, в Нижнем Тагиле все трибуны были практически заполнены.
— Тем не менее мне иногда попадаются видео со стартов у вас: на некоторые без слез не взглянешь — там фактически нет людей. Как прыгать в полной тишине и не свихнуться?
— Да, согласен, именно на этапах Кубка России нет людей. Причина: плотно медийкой этих стартов не занимаются. Все привыкли, что этот турнир проводится в тишине. Могут быть где-то точечные новости, но это не помогает собрать людей на трибунах, приходит 5-10 человек. С новыми стартами, о которых я говорил, ситуация значительно лучше. Эти турниры — коммерческие. Там больше денег от спонсоров, больше рассказов про соревнования, за счет этого людей удается привлечь на трибуны.
— Что с призовыми? Как они изменились с 2022 года к сегодняшнему дню?
— На Кубке России осталось, как и было, на чемпионате призовые поднялись, но я бы не сказал, что намного. Конечно, на Кубке мира платят больше, но, чтобы хорошо заработать, надо все выигрывать.
Про себя могу сказать так: за год я зарабатываю столько же, сколько за последний сезон на Кубке мира.
— Есть ли что-то, что тебе очень нравится на внутренних стартах и то, чего им не хватает?
— Хотелось бы, чтобы на Кубке и чемпионате России собирались зрители, организовывались пресс-конференции и так далее, чтобы люди слышали, видели и приходили. Все остальное меня дома устраивает.
— Иностранные лыжники публично говорят, что хотели бы снова соревноваться с россиянами. Как думаешь, коллеги-прыгуны вас ждут?
— Мы недавно были на сборе. Ребята из сборной Казахстана рассказывали, что к ними подходят и спрашивают, когда мы вернемся. Но понятно, что у нас есть как доброжелатели, так и хейтеры.
— Ты вообще следишь за коллегами?
— Конечно, слежу. Я должен понимать в какой форме по сравнению с ними. По просмотру Кубка мира примерно можно предположить, где ты и кто в данный момент. Поэтому я смотрю, мне интересно. Я хочу знать, куда вернусь, когда мы снова сможем соревноваться на международных стартах.
— Что понял о себе, когда сравнивал себя с коллегами-иностранцами?
— Когда наши тренеры проводят контрольные тренировки, мы сравниваем их с результатами на Кубке мира. Я думаю, мы чуть-чуть улучшили те места, на которых находились тогда.
Еще мне нравится, что ребята из FIS (Международная федерация лыжных видов спорта и сноуборда. — прим. sololaki) в нашем виде спорта делают жестче правила. Из-за этого те страны, у которых были какие-то привилегии, начинают прыгать по правилам.
— В контексте ужесточения правил хочется узнать, скандал на ЧМ-2025 с норвежской сборной, где выяснилось, что они годами манипулировали с размерами костюмов — шок для тебя?
— Это было предсказуемо, но не настолько, что история станет громкой, вплоть до лишения медалей. Это меня, конечно, удивило. Я считаю, что случившееся и те последствия — хорошо. В спорте нужно быть честными. Я рад тому, что все делается для того, чтобы спортсмены прыгали в одинаковых условиях.
— За год до Олимпиады у тебя бронза ЧР, Кубок России, Кубок «Тагильская сталь». Объективно, можешь ли сказать, что сейчас ты — лучший прыгун с трамплина в стране?
— Лучше меня нет — сто процентов. Если не верите мне, посмотрите протоколы соревнований.
— Есть еще к чему стремиться дома?
— У меня все эти годы стояла цель: не проиграть ни одного этапа Кубка России. В прошедшем сезоне я был близок (Садреев не смог победить только на двух этапах КР. — прим. sololaki). Посмотрим, что будет в новом.
— После командного серебра Пекина ты говорил, что через четыре года в Италии все может получиться в личных соревнования. Что думаешь об этом сейчас?
— Я от своих слов отказываться не собираюсь. Мы делаем все для того, чтобы это случилось. Посмотрим, что будет, какое отношение будет к нам там.
— Можешь ли ты назвать своего главного соперника, который будет на Олимпиаде?
— Я!
— Как с собой бороться, чтобы не проиграть?
— Делать прыжки без вмешательства своих эмоций. Делать их такими, как на тренировках. Тогда все получится.
— Твоя цитата: «Будущее у наших прыжков на лыжах офигенное». Оно наступило или мы все еще его ждем?
— Я думаю, с каждым годом оно наступает, причем быстро. Еще парочка лет, и все у нас будет очень хорошо.
— В июне был конгресс FIS, где, казалось, могут обсудить возвращение россиян, но этого не случилось. Лыжники были в надежде на чудо. А прыгуны?
— Я думаю, все следят за этими конгрессами, советами. Все мы надеемся, что в самое ближайшее время поедем на международные старты. Тут нечего скрывать — нам очень этого хочется.
— Лыжники уже начали выезжать на заграничные сборы, некоторые были в Италии на олимпийских трассах и поедут еще. Прыгунам такое нужно или и дома всего хватает?
— Это необходимо — 100%. Нужно менять сооружение, на котором ты тренируешься, чтобы не заесться. Когда ты заедаешься, это очень плохо. Нам приходится менять сооружение, летая в Казахстан. Это хоть что-то новое.
— Побывать в Италии перед Олимпиадой — было бы хорошо?
— Это было бы замечательно.
— Если будет допуск до Олимпиады, ты поедешь под нейтральным флагом?
— Я — сильный патриот нашей страны. И очень хотелось бы, конечно, выступать под флагом России, но, если будет так, как на прошлой Олимпиаде, в принципе, я готов прыгнуть и так.
— Казалось, Игры в Пекине были вчера, но уже совсем немного остается до Олимпиады в Италии. Для тебя тоже время пролетело быстро?
— Да, все было, правда, будто вчера. Когда ты находишься в монотонной работе изо дня в день, не видя ничего нового, время летит очень быстро. Нет смены картинки, понимаете? Когда нет смены картинки твоя монотонная работа, во-первых, дает сильную усталость, а, во-вторых, время тебя обгоняет.
— Усталость бывает когда-нибудь на таком пике, что хочется все бросить и лыжи летят в разные стороны?
— Конечно, но я об этом промолчу.
— Как удается выходить из этого состояния?
— В такие периоды я хочу отключиться от всего, что я делаю, на пару дней. Просто забываюсь у себя дома.
— Когда вы с ребятами стали вторыми на Играх, было много внимания, славы и почета, но все быстро закончилось. Ты признавался, что находился как во сне. В какой момент проснулся?
— Я думаю, что через 7 месяцев после Олимпиады. Тогда я окончательно понял, что пора начинать готовиться к следующему этапу своей жизни.
— Олимпийская медаль что-то изменила в твоей жизни?
— Ничего не поменялось. Появляется просто уверенность, что важно для спортсмена. В остальном все то же самое.
— Не обидно, что она не помогла стать известнее ни тебе, ни виду спорта?
— Думаю, уверенность, полученная благодаря олимпийской награде, в дальнейшем может помочь развить вид спорта больше, нежели медаль, и я к этому стремлюсь.
— В Лениногорске, где ты родился, так ничего и не изменилось с трамплинами, которые давно нуждаются в ремонте?
— Вот этот вопрос очень сильно поднят. Пока не изменилось абсолютно ничего. Я задаюсь вопросом — почему. Обещали сделать что-то новое для маленьких ребят, которые занимаются этим видом спорта.
— Ты с 10 лет говорил маме, что поедешь на Олимпиаду и выиграешь медаль. Все сбылось. Тем не менее на мировом уровне у тебя еще много незакрытых гештальтов. Что самое желанное прямо сейчас?
— Самое важное — это птичка. Я про «Турне четырех трамплинов». Хотя я бы не сказал, что есть что-то отдельно важное. Хочется быть везде. Хочется показать, что и в России есть люди, которые могут занимать очень высокие места на важных стартах.
— Твой тренер Николай Герасимов говорил, что ты в техническом плане сильнее своего брата Марса, а у того выше физические данные. За эти три года ты подтянул физику?
— Очень сильно подтянул. Последние 3 года фактически над этим и работали.
— Когда твоя мама смотрит соревнования с твоим участием, первое, на что она обращает внимание, — губы. Если они у тебя «не на месте», значит, ты чем-то обеспокоен, а риск неудачного прыжка высокий. Ты нашел, как маскировать волнение?
— Если посмотрите последние старты, поймете, что я нашел, как это прятать.
— Как?
— Секрет.
— Борьба с волнением, своими сомнениями — работаешь над этим сам или есть сторонняя помощь?
— Недавно в моей жизни случился период, когда я все-таки позволил себе поработать с психологом. Это дало результат. И в будущем, я думаю, также внедрю это, когда голова ментально начнет уставать. Нужно, конечно, подключать и тренера.
Тяжело удерживать лидерство, нежели стать лидером. Появляются сомнения, слишком много ожиданий от самого себя. Ты понимаешь, что не можешь проигрывать. И вот это давит намного сильнее, нежели я сейчас выиграю.
— Это напомнило мне историю этого сезона с лыжником Александром Большуновым, который после фактически беспроигрышного сезона начал уступать соперникам. На него свалилось много критики. В прыжках это есть?
— Она есть. И причем больше не от болельщиков, а от общества, в котором мы находимся в нашем виде спорта. Это намного тяжелее, когда не зрители, которых ты никогда и не видел, что-то говорят, а люди, с которыми ты находишься на соревнованиях. Тем не менее, считаю, это хорошо. Очень мотивирует.
— Ты говорил: «Когда я вылетаю, то просто мой мир замирает». Прыгаешь все еще так вдохновенно или жестокая реальность убила возможность получать удовольствие?
— Прыжки — вид спорта, очень зависящий от твоих ощущений. Когда они на пределе, это те прыжки, которые вызывают вдохновение. Когда ты находишься в монотонной работе, конечно, тебе тяжело получать удовольствие от них. Те единичные прыжки, которые получаются, вот они заставляют стремиться, искать вдохновение, потому что ты понимаешь — с ними можно выигрывать все. Ты получаешь удовольствие, где бы ни был — дома или за границей.
— Если мы с тобой общаемся в феврале 2026-го, уже после Олимпиады, и я спрашиваю «как дела?», какой ответ ты бы хотел мне дать?
— Я бы хотел ответить тебе: «Все шикарно. Мои слова сбылись».
