Woke up this morning…
Осторожно, в тексте присутствуют спойлеры!
Нынешней весной я впервые решил всерьез взяться за просмотр культового сериала «Сопрано», который в свое время выходил в России под названием «Клан Сопрано». Он давно занимал стабильно высокое место в моем длинном списке тайтлов для просмотра — отпугивали отзывы некоторых знакомых, утверждавших, что в 2025 году легендарный хит HBO обречен показаться зрителю затянутым, скучным и отставшим от времени.
Когда я все-таки включил «Сопрано», то с первой серии понял: все, о чем я был наслышан, — туфта. Шоураннер Дэвид Чейз писал свое полотно о текущем времени, «Сопрано» максимально точно передает атмосферу США на стыке тысячелетий, но при этом сериал сделан с таким художественным мастерством, что от него не оторвешься и сейчас. Представляю, какой фурор он произвел в 1999-м.
Прошло больше 25 лет с момента выхода первой серии, а «Сопрано» — по-прежнему фрешмен в сериальной индустрии. В соцсетях мелькают гифки с Тони Сопрано, в пандемию зрители активно его пересматривали и обсуждали. Налицо социальный феномен, который достаточно легко поддается деконструкции. Прежде всего «Сопрано» — это большая литература, и именно поэтому он так живуч.
Многие из сериальных хитов XXI века шумели даже сильнее, чем история мафиозного клана из Нью-Джерси, но к 2025 году почти все они — безнадежно или частично — устарели. Помните, как все ставили на аватарки Шерлока Холмса в исполнении Бенедикта Камбербэтча? Возьмитесь пересмотреть «Шерлока» от BBC сейчас — и, поверьте, достаточно скоро вы испытаете испанский стыд. Герой, который нравился публике за счет будоражащего микса гениальности и несносности, очень быстро перестал быть актуальным — таких людей просто не существует.
Так же, как в мире не существует и уолтеров уайтов — с Breaking Bad Винса Гиллигана «Сопрано» сравнивают особенно активно. Правда в том, что Уолтер слишком часто попадает в невероятные переделки, из которых невероятным же образом выбирается. «Брейкинг Бэд» перекармливает зрителя экшеном и клиффхэнгерами — в моменте это вызывает вау-эффект и, чего греха таить, до сих пор отлично разлетается на рилсы. Но в некотором роде история Уолтера утомительна, и в конце концов она раздражает, так как ее рассказчики слишком жаждут нашего внимания.
«Сопрано» — совсем другой сериал. В отличие от Уолтера, главный герой, Тони, не проходит стандартный путь «от милашки к злодею». На протяжении всех шести сезонов он остается просто человеком, сотканным, как и все мы, из противоречивых качеств, все еще переживающим детские травмы. Чейз не читает зрителю моралей, не расставляет однозначных акцентов, как тот же Гиллиган, который пометил самых отвратительных персонажей своего сериала клеймом нацистов.
Все герои «Сопрано» — обычные люди, причины их преступной деятельности скорее кроются в наследственности, чем в выборе. Волей-неволей вспомнишь 20-томную эпопею «Ругон-Маккары» Эмиля Золя. Тони не мог не пойти по стопам своего отца, учитывая, что другую часть силы в доме олицетворяла истеричная, деспотичная мать. Жестокости главного героя по отношению к людям, на первый взгляд, противоречит его пасторальная любовь к животным: Тони сильно переживает, когда из его бассейна улетают утки, и убивает Ральфа Сифаретто после того, как тот убивает его любимую лошадь.
В сериале есть эпизод, где любовник Кармелы Сопрано дарит ей роман Гюстава Флобера «Мадам Бовари», и Кармела потом признается, что читать Флобера ей скучно, потому что в книге ничего не происходит. Но это «ничего» или мало чего — и есть сама жизнь, и Чейз, как любой большой американский автор, видит интерес в том, чтобы раскладывать ее на детали.
Противоречивый характер Тони обрисован крайне литературно, что оказалось новаторским подходом для телевидения. Гангстерская драма, где главный гангстер чаще сидит в кресле психотерапевта, нежели участвует в перестрелках, — это было по-настоящему смело. И в итоге безрассудная вера Чейза в силу своего высказывания победит время. Так «Сопрано» станет вечным хитом.
Можно ли назвать Тони Сопрано хорошим человеком? Безусловно, нет. Тони постоянно изменяет своей жене, хотя видит, как Кармела от этого страдает, занимается преступным бизнесом, легко убивает людей. Он убивает даже близких: душераздирающей выглядит сцена, когда герой в исполнении великолепного Джеймса Гандольфини цинично зажимает нос Кристоферу Молтисанти и заставляет его захлебнуться кровью.
Все из-за того, что Крисси сорвался и снова начал употреблять героин, а в мафии разрешено только выпивать… Хотя стоп, разве не сам Тони в этой же серии закидывается пейотом, а в компании Адрианы Ла Сервы не отказывается от кокаина? Потому что на самом деле Тони хотел избавиться от своего племянника, а его наркомания стала лишь удачным предлогом, лишним самооправданием в душе, в чем Тони и признается в кресле доктора Мелфи.
Сериал буквально дышит нежной любовью Чейза к литературе. В одной из серий мы наблюдаем напряженную дискуссию Кармелы с дочерью о смысле повести «Билли Бад». Тони и доктор Мелфи обсуждают знаменитую мадленку Пруста, и Тони проницательно замечает, что есть в этой мадленке что-то гейское. Четвертая серия пятого сезона называется «Все счастливые семьи…» — по первой строчке «Анны Карениной». Лишнее доказательство, что шоураннер черпал традицию не из телевидения, а из литературы, и таким образом создал новую.
Крайне уместно по сериалу рассыпаны и приметы времени, за счет этого происходящее не спутаешь с другой эпохой. Сын Тони смотрит по телевизору клип Blur, в стрип-клубе Bada Bing играет песня Muse. Гангстеры за столом обсуждают, что было бы неплохо вложиться в «Гарри Поттера». Тему башен-близнецов в то время большинство авторов старались обходить стороной, но Чейз смело затрагивает и ее. Оказалось, что перед лицом общей американской трагедии можно нарушить омерту и немного посотрудничать с ФБР. Без лишней патетики нам показывают, что на самом деле значил теракт 11 сентября для всех американцев.
Наконец, после всех перипетий зрителя сражает уникальный финал — черный экран, жизнь Тони оборвалась в секунду. Говорят, что в 2007 году недовольные граждане звонили в офис HBO, добиваясь ответа, что это такое было. На самом деле, беспощадный Чейз просто пошел до конца: сперва показал жизнь, как она есть, а затем изобрел единственное правдоподобное изображение смерти. «Смерть придет, у нее будут твои глаза» — это, конечно, лажа. Когда она и правда придет, все будет так, как в финале «Сопрано».
