Совместное интервью с Ильдаром Гайнутдиновым.
Двукратная чемпионка мира Евгения Медведева и ее молодой человек, танцовщик и хореограф Ильдар Гайнутдинов стали гостями подкаста «Произвольная программа». Sport24 записал самое интересное.
Как познакомились Медведева и Гайнутдинов
Медведева: У меня было все просто. Мне предложили [принять участие в шоу «Звездные танцы»], я согласилась. Изначально думала, что это будет проект сольного танца. Мне сначала даже не сказали, что я буду с партнером танцевать. И только на обсуждении проекта: «Ты не переживай, мы дадим тебе хорошего профессионального партнера». Думаю: ладно, окей, еще лучше. Позориться — так вместе.
Гайнутдинов: Я три раза отказывался, очень не хотел. В моей жизни было много телевизионных проектов, и я уже отпустил этот момент. Хотелось больше в театре побыть. Когда сказали, что будет Женя, я согласился, мне показалось, это будет интересно. Я знал ее, но, честно признаюсь, был очень далек от фигурного катания в целом. Не могу сказать, что очень много смотрел и интересовался. Женю, конечно, я знал, потому что она выдающаяся спортсменка. Поэтому мне было это интересно попробовать в качестве эксперимента, что может из этого получиться.
О вдохновении
Гайнутдинов: Меня Женя вдохновляет своим таким столбом личности. Человеку 25 лет, но у нее внутреннее ощущение этого мира и то, как человек себя сопоставляет с этим миром, очень по-взрослому. Мне еще нравится, что мы мотивируем друг друга в отношениях, всегда есть какой-то рост. Либо вы вместе деградируете, либо вы вместе все время куда-то стремитесь, развиваетесь, хотите от жизни большего.
Медведева: Ильдар меня вдохновляет на духовное развитие. Когда ты заканчиваешь с большим спортом и начинаешь себя как-то в жизни проявлять, то немного теряешься. Я понимала, что в какой-то момент я, возможно, и хочу знать больше, хочу видеть больше, хочу путешествовать больше. Но у меня не было смелости и опоры. Я понимала, что хочу начать интересоваться искусством, но не знала, с чего начать. И у меня появился Ильдар, с которым я каждый месяц по несколько раз хожу в театр и на его спектакли, и в Большой театр.
О публичности
Гайнутдинов: Когда мы на улице проходим, за метров сто человек пять останавливают и просят сфотографироваться.
Медведева: Были у меня лично моменты, когда незнакомые люди просто за стол подсаживаются, начинают что-то рассказывать. И ты просто либо никуда не ходишь, либо просто миришься с тем, что живешь теперь так. Но я не могу сказать, что мы свою личную жизнь выставляем напоказ. Люди знают, что мы вместе. Мы стараемся чуть-чуть отстраненно держаться, чтобы сохранять личное пространство, насколько это вообще возможно в нашей ситуации.
О сходстве спорта и балета
Медведева: И питание, и распорядок дня, и свободное время — все именно подстраивается. Ильдар действительно живет как в спорте, потому что просыпается с утра, у него один и тот же завтрак, нужно держать себя в форме. В одно и то же время он едет в Большой на класс, потом весь день репетиции. За полчаса до того, как Ильдар приезжает домой, он мне пишет, я делаю один и тот же салат или суп. Я снова вернулась в спорт.
Об изменении отношения к фигурному катанию на протяжении карьеры
Медведева: Наверное, переломный период у меня был лет в 11, когда еще не было ограничения по возрасту, я попала на взрослый чемпионат России. Я там заняла то ли 7-е, то ли 8-е место. Для меня это был фурор, на меня тогда первый раз обратили внимание. Я увидела Ксюшу Макарову, как она основательно готовится к выступлениям. Подумала: наверное, вот это и есть большой спорт, я тоже так хочу.
Понятно, подготовка к Олимпийским играм — это очень сложное дело, которое далеко не всем под силу. И когда ты настолько сильно на травме себя перебарываешь, естественно, устаешь. После Олимпиады уже стало не так весело спортом заниматься. Но так, нет, всегда мне нравилось, не было каких-то серьезных изменений по отношению к спорту.
О выразительности в фигурном катании
Медведева: В юниорах самое главное — просто сделать прыжки. Когда ты маленькая девочка, что тебе ни поставят, катаешь, условно, с одним и тем же настроением, потому что мало что понимаешь, это нормально. Это неплохо, это нехорошо — это есть. А в 15 лет я первый раз вышла на первый этап Гран-при, у меня был Skate America. После моей победы в социальных сетях все вдруг начали писать: «Какая артистичная девочка, как круто, она так эмоции передает». Я тогда еще не совсем понимала вообще, что я передаю. Мне 15 лет, мне что поставили, то я и катаю. Я начала задумываться: может, правда, это какая-то моя отличительная черта. Для меня всегда было важно не сотворить себе кумира, а найти что-то особенное в себе.
Можно посмотреть на какие-то сильные стороны других спортсменов, но при этом всегда в себе надо что-то искать, особенно для того, чтобы стать единичным спортсменом со своим узнаваемым стилем. И стала чуть больше просто своего внимания на это обращать. Понятное дело, что и Этери Георгиевна, и Даня Глейхенгауз, и Илья Авербух, который со мной тогда работал, тоже делали акцент на этом. Тогда я сама начала соображать, что, наверное, не только прыжки важны.
Гайнутдинов: У балетных любимая фигуристка — Женя. Когда мы после премьеры собираемся, к Жене приходят и говорят: «Мы восхищаемся, ты — самая танцевальная фигуристка, у тебя такие красивые руки». Мне кажется, Жене это очень приятно, потому что даже немногие артисты могут это передавать и все знают, насколько это важно.
Медведева после Олимпиады
— В какой-то момент своей карьеры не получилось себя сохранить — это я говорю про послеолимпийский сезон. В 2020 году был ковид, я им переболела и так и не смогла вернуться в спорт. После Олимпиады у меня был чемпионат мира, на котором я взяла бронзу, но для меня это было уже не то. Когда ты двукратная чемпионка мира, выходишь и берешь бронзу… Все говорят «круто», но ты понимаешь, что это не тот результат. Тогда я уже осознавала, что не смогу выйти на тот уровень, который сама себе задала. Очень хотелось, но ни эмоциональных, ни физических сил, ни здоровья уже не хватало. При этом от меня много требовалось: я перешла к другому тренеру, нужно было показать, чему он меня научил. В этот момент я потеряла себя в спорте и так и не нашла. После ковида я закончила со спортом, и это было правильное решение, потому что дальше было бы только хуже.
Жалею ли я, что продолжила после Олимпиады? Нет. Я многому научилась именно в жизни, узнала себя. Но как спортсменка — посыпалась. Пусть так и будет. Путь был хорошим, классным, но найти себя не смогла.
Траньков: Сейчас, когда смотришь свои прошлые выступления, хотелось бы что-то изменить?
Медведева: Мне интересно, как бы я сейчас тренировалась с тем настроем, который у меня есть сейчас — с высоты своего опыта, как взрослый человек. В спорте я существовала как ребенок, даже в 19–20 лет. Женя тогда — это ребенок. А теперь я пожила, многое увидела, путешествовала, поняла, что есть другие ценности, что можно жить не только спортом.
Когда видишь окружающий мир и понимаешь, что за льдом есть жизнь, мозг меняется — и твой подход к делу тоже. Сейчас я физически не смогу вернуться в спорт, но было бы интересно увидеть, каким стал бы мой спортивный график. Я бы точно больше отдыхала: у меня был бы не один выходной в неделю, а два.
Когда я тренировалась в Канаде на одном льду с Юдзуру Ханю, каталась шесть дней в неделю и имела один выходной. А у него было два (воскресенье и среда) и еще два полувыходных. Двукратный олимпийский чемпион! Тогда я думала: почему он так мало тренируется? Сейчас понимаю — он берег свое долголетие. Было бы классно в какой-нибудь параллельной вселенной посмотреть, какой бы спортсменкой я стала, если бы у меня был такой подход к делу, как, возможно, есть сейчас.
Медведева о ранней славе
— Выигрываешь чемпионат мира — и на тебя в соцсетях подписываются от пяти до десяти тысяч человек. Когда я выступила на Олимпийских играх, за неделю подписалось почти миллион. И это только те, у кого есть соцсети. Когда спортсмен становится популярным, он не думает: «Вот бы со мной фотографировались на улице». Он думает: «Как бы золото Олимпиады привезти домой — для страны и семьи».
А потом, когда все это обрушивается, не ожидаешь, что еще десять лет к тебе будут подходить и просить сфотографироваться. Это последнее, о чем думаешь. Но потом это становится частью жизни — и обескураживает. Многие спортсмены теряются, пугаются, кому-то это не нравится, приходится закрываться от мира, потому что личность не всегда подходит под такую популярность. Это начинает сковывать. С годами учишься лавировать, выстраивать границы, объяснять, что сейчас неудобно общаться или фотографироваться. Этому учишься с опытом.
Траньков: Если оглядываться на ваши успешные карьеры — это судьба или тяжелая работа?
Медведева: Результат? Наверное, выбор.
Гайнутдинов: Выбор и судьба. Как сказала Майя Плисецкая: «Характер». А характер — это судьба. От выбора зависит судьба.
Медведева: Когда тебе судьбой дается шанс, а ты его не используешь — это плохо. Нужно сделать выбор в пользу «да, я буду работать» и трудиться с пониманием, что есть возможность выиграть, выйти, станцевать определенный спектакль.
Что Медведева хочет привнести на лед, когда смотрит балет
— Много чего. Если издалека зайти — я недавно пересматривала выступления поколений 70–80-х и даже 90-х годов. Тогда фигурное катание было другим: меньше правил, не нужно было прыгать четверные в таком количестве, не требовались длинные дорожки, не считались обороты во вращениях. Катание было эстетичнее, танцевальнее, не таким торопливым, линии — выверенные. В советское время все проходили школу «восьмерок», эта академичность потерялась.
С одной стороны — круто, что появляются новые стили катания, свобода выбора музыки и образов, можно делать много классных вещей. С другой — количество правил сильно сжимает спортсменов, творчества стало меньше. На чемпионате мира ты думаешь о том, как сделать все элементы, а образ — потом. Это чувствуется. Если сравнить прокаты современности и 80-х — это две разные эстетики. Мне в фигурном катании не хватает академизма, который сохранился в балете.
Но Ильдар уже сказал: в классическом балете тоже большой упор на технику — прыгать выше, крутить больше. То же самое и у нас. Поэтому фигурному катанию не хватает классических линий, которые видно, что отработаны в зале.
Об ошибках на сцене и на льду
Гайнутдинов: [Отношусь к ним] очень плохо. Ошибка — это все. Нельзя. Ошибаться нельзя вообще. Ну вообще нет такого даже разрешения к себя, что я могу пойти и, допустим, на сцене что-то сделать не так. Ни в коем случае.
Медведева: Мы смотрели чемпионат мира, произвольная программа мужчин. Понятное дело: все в степ-ауты, недокруты, падают, «бабочки» делают. Ильдар сидит на кровати, говорит: «Я что-то не понял, а что они все падают? Это же такое неуважение к людям, которые на них смотрят». И я понимаю: вот оно — самое главное отличие между спортом и искусством. Потому что как у нас в спорте к ошибкам — конечно, это плохо, но в принципе, если ты ошибся, ты просто скатился вниз по турнирной лестнице, и все, это твои проблемы. А в театре совершенно по-другому к этому относятся: если ты сделал ошибку, которая видна зрителю, это прям катастрофа — и штрафуют, и выгнать могут, и отстранить от спектакля. У нас ошибся, навалялся — ну, займешь последнее место, в следующий раз значит будет лучше, просто так в следующий раз не позорься, и все будет хорошо. <…>
К ошибкам я стала намного больше критично относиться, когда стала в спектаклях кататься. В спорте это правда были как будто только мои проблемы. А когда ты падаешь с прыжка в спектакле — это очень плохо. Оценки не выставляют, азарта нет, люди пришли просто посмотреть на красивое. А ты падаешь на пятую точку. В своем красивом костюме, когда у тебя драма.
Помню, когда была премьера «Кармен», я перенервничала, под конец спектакля ноги были не те — я свалилась с тройного сальхова. Как я потом ревела! Потому что понимаю: у меня сцена смерти Кармен, я должна была прыгнуть этот сальхов, пострадать и поехать дальше. А я прыгаю, падаю. Кармен-то должна умирать, а я со льда встаю. И я понимаю, насколько это жалко и ужасно выглядело. Это самый конец спектакля, финальная сцена, 10 секунд: меня Хазе протыкает кинжалом, ЗТМ, поклон. И я за 10 секунд до окончания спектакля просто еле-еле встаю со льда, потому что распласталась, улетела куда-то в зрителей. Думаю: вот это, наверное, очень плохо.
Медведева о выступлении на турнирах
— Больше привлекает выступать перед живой публикой, чем перед камерами. Если вспоминать, для меня самым большим удовольствием было… Чемпионат мира-2017 в Хельсинки, больше 20 тысяч человек — какой кайф! Самое большое испытание — выступать перед пустыми трибунами, это просто каторга. Я всегда валялась, всегда ужасно каталась, столько ошибок было, я собраться не могла.
Для меня зрители… Особенно когда ты в форме: чем больше зрителей, тем больше людей, перед которыми ты можешь попонтаваться своей крутой формой: что ты можешь выйти, показать мировой рекорд, еще один. 30 тысяч человек видели, какой крутой — это заряжает.
О чем мечтает Медведева в профессиональном плане
— Хочется больше развивать себя в ведении турниров, во всяких разных форматах. Хочется именно в медийном плане себя больше развивать, как интервьюер. И творчески в фигурном катании. Потому что технически мне уже не светит, с этим я уже смирилась (улыбается). Хочется именно продолжать в фигурном катании проявлять себя с точки зрения искусства.
Об авторе
